Легендарный советский и российский тренер Валерий Непомнящий пришел в гости к Sports.ru. Александр Аксенов спросил Валерия об отношениях с Дзюбой, методах воспитания детей, репрессиях в СССР и многом другом.
Ниже – текстовые выжимки из видеоинтервью.
«Хам – не уничижительно, ни в коем случае. Я к нему с симпатией отношусь – она не проходила ни когда он играл у меня [в «Томи»], ни когда он уже выступал за «Зенит» и сборную России. Не помню, чтобы я называл Дзюбу трамвайным хамом, но понимаю, почему мог назвать его так. Я очень теряюсь, когда кто-то начинает громко разговаривать. А когда это относится ко мне, я мгновенно теряюсь. И нужные слова приходят ко мне, когда поезд уже ушел».
«Я все время убеждал Дядюна: «Володя, я могу сделать из тебя игрока сборной. Только давай сдвинемся на фланг обороны». У него очень быстрые ноги, хороший объем и высокая скорость. Он бы исполнял эту роль [хорошо].
Но ему все время хотелось забивать и играть в центре нападения. Думаю, мы потеряли хорошего крайнего защитника. Для игры в нападении у него нет дара открываться в нужное время в нужном месте. Он выходит на поле с горящими глазами и двигается больше, чем нужно. Пытался его переубедить, но не получилось».
«Когда я работал с детьми, я никогда не курил [сигареты]. Для меня это было табу. Объяснял им, что такое работа и как работа отражается на легких. Кому нужно было попробовать – попробовали.
В Туркмении легкие наркотики растут чуть ли не в каждом огороде. Когда дети, которых я тренировал начинали закидывать под губу насвай или курить, я говорил им: «Давайте-давайте, пробуйте. Кому понравится – скажите мне, кому не понравится – тоже скажите мне».
Я требовал, чтобы дети вели дневники. 90% писали, что им не понравилось [употреблять наркотики]. Некоторым удавалось доказать, что человек со свежими легкими быстрее думать и быстрее делать – поэтому они бросали».
«Я вам сразу скажу, что эта фраза («В СССР не было секса» – прим. Sports.ru) неправильно воспроизводится. Она была сказана в совершенно другом контексте. Имелось в виду, что СМИ, кино, телевидение [вне СССР] показывало очень много того, что в Советском Союзе не показывалось. Мы не видели фильмы, где демонстрировались сцены секса. Это говорилось не о самом процессе, а о том, что в массовой культуре секс не демонстрировался».
«Женя-Женя… Вот человек загубил карьеру. Когда он переходил в ЦСКА, мне показалось, что он умница и вообще хорошо рассуждает. Когда он пришел ко мне в «Томь», там уже половина футболиста отсутствовало.
Он талантливый. У него все качества были. Но с головой по-футбольному не дружил. Нужно было строже относиться к себе как к футболисту. Забыть на время о девочках, добиваться своего. Нужно было заиграть не таком уровне, чтобы тебя снова захотели большие клубы. Но он довольствовался тем, что есть».
«Я в нем ошибся. В нулевых был вариант пригласить его в ЦСКА. «Локомотив» перехватил, но я все равно следил за ним. Тогда он был без отбора, не обострял атаки, играл накоротке. Вроде все качества есть, но почему не рискует.
И потом он заиграл в «Зените», а я думаю: «Вот это да!» В какой-то момент мне казалось, что он в той команде был лучшим. Травма остановила его развитие – не знаю, как оно пойдет в дальнейшем. Мне кажется, что для Италии ему не хватит скорости. Даже в «Зените» в средней линии сейчас такая конкуренция, что, боюсь, он не будет там на первых ролях».
«Честно говоря, не знаю, почему маму репрессировали. Очевидно, по доносу. Ей дали десять лет, но очень быстро сократили срок, а потом реабилитировали. Меня тогда отправили в детдом, но я очень часто приезжал к маме на свидание – даже ночевал там.
Мне туда нравилось приезжать – у меня вообще не было понимания, почему она там находится. Стресса никакого не было. Для меня это было счастливое время – в детдоме меня научили многим вещам».
