Нет никакого сомнения в том, что мужчина закаляется с самого раннего детства; и иногда отсутствие другого мужчины рядом делает эту закалку жёстче. Даже сейчас у меня нет близких друзей. Много людей вокруг меня, но очень мало тех, которые постояли бы за меня и были бы всегда рядом. Это стало привычным, так и живу. Я всегда остаюсь на связи, но люди могут не видеться и не контактировать со мной очень подолгу. Всю свою жизнь я был окружен женщинами. В раннем возрасте, конечно, это была моя мама, а также моя сестра Джуна.
И с самых ранних лет я стал, как называют их жители Вест-Индии, «gyallist»: дамским угодником, бабником. Это доставляло мне много неприятностей, а также душевную боль, которая регулярно обострялась. Но, вместе с тем, такой образ жизни подарил мне 11 детей, каждого из которых я невероятно люблю, хотя они и рождены от 10 разных женщин. Далеко не с каждой из них я хорошо обращался, и это было взаимно.
В этом я раскаиваюсь. Единственные близкие и продолжительные отношения у меня были с Джуной и мамой. Опять-таки, ответственность за это несу исключительно я сам. У меня наконец-то получилось набраться смелости и встретиться лицом к лицу со всеми ужасными вещами, которые я творил тогда.
Может прозвучать глупо, но мы все настолько заняты своей жизнью и проживаем день за днём так, что даже не замечаем что именно мы делаем. Мы не анализируем собственную жизнь. Написание книги — это настоящая роскошь. В процессе обдумываешь многие вещи, о которых ты даже не задумывался в обычной жизни. Когда я вспоминаю своё детство, то начинаю понимать почему я стал именно таким. Всё сказанное — чистая правда. Большинство людей может оглянуться на своё детство, и оно у них будет ассоциироваться с любовью и комфортом, но у меня немного другие воспоминания. Не могу сказать, что у меня было счастливое детство. Честно говоря, оно было блёклым, отчуждённым и безрадостным.
Я родился 4 марта 1962 года на Альберт Роад, 10, Саутолл. В тот самый день, когда в Англии во время переигровки матча «Сандерленд» — «Манчестер Юнайтед» в результате столкновения фанатов погибло 2 человека и множество получили травмы. Никто и не заметил, что в тот день в западном Лондоне в семье иммигрантов появился ещё один ребёнок.
Саутолл в 1962 году значительно отличался от того места, в котором я провёл свою юность, особенно это касается расового разнообразия. Годом ранее депутат лейбористов мистер Паргитер рассказал мне, что нынче 10-12 процентов населения нашей страны — это иммигранты из стран нового Содружества Наций. А ещё он предупредил: множество местных белых людей уже начали объединяться в ассоциации по борьбе против приезжих. Также мистер Паргитер отметил, что давление на местные школы и другие социальные учреждения, которые должны были справляться с таким притоком людей, было огромным. Консервативные противники лейбористов на выборах 1964 года, которых возглавляла мисс Маддин, хотели полной остановки притока новых мигрантов, исключения были только для людей, чья профессия была «в приоритете» (доктора и медсёстры). Нам очень повезло, что моя мама была медсестрой. Саутолл — это один из тех районов неподалёку от столицы, где разрешалось работать и жить (в основном) приезжим из Азии и Карибских островов. Прошлая волна мигрантов была из регионов, более близких к Англии (из Ирландии и других частей Британии). Мне рассказывали, что в то время можно было найти надписи «Здесь нет места валлийцам». С такими надписями функционировали магазины и другие заведения. Начиная с 60-х годов вопрос расизма обострялся всё больше и больше, и меня это очень настораживало.
Меня и Джуну воспитала мама, отца никогда не было рядом. Полное имя моей матери — Удина Патрисия Лэйк, но все её знали как Пэтси. Мы с мамой очень похожи. Мы оба упёртые, своенравные и заботливые. Мы можем говорить друг другу ужасные вещи, но если кто-то попросит другого что-то сделать, то мы это сделаем. Чтобы понять себя, мне нужно посмотреть на свою маму и взять её за отправную точку, ведь всё, через что она прошла и как справлялась со своими проблемами, повлияло и на меня.
Мама родилась в ноябре 1943 года на маленьком Сен-Мартене, острове на востоке Карибов, наполовину французском, наполовину голландском. Её назвали Удина в честь французского шпиона, и она хранит много секретов со времён своего детства.
К счастью для меня, она умела выживать. Когда ей было где-то 3 месяца, её двоюродная сестра присматривала за ней и позволила уснуть на песке. После этого моя мама заработала сильную простуду и бронхит. Ей было очень плохо, и доктор из Сан-Мартина ничего не мог поделать, так что её отец поплыл с ней на лодке на соседний остров Ангилла, где был шотландский врач, доктор Макдональд. Он дал ей какие-то лекарства, но они не были основаны на пеницилине — у них тогда его не было. Доктор Макдональд не давал ей очень много шансов на выживание, поэтому отец решил оставить её у своей мамы. Это лучше, чем везти Пэтси обратно и видеть, как она погибает в лодке. В те дни, если ты погибал в море, то твоё тело тут же выбрасывали в воду, там тебя и хоронили, на дне моря.
Моя мама осталась со своей бабушкой, Сильвани, в Ангилле. Я никогда не встречался с ней вживую. Её муж умер в очень раннем возрасте, поэтому ей пришлось одной растить десятерых детей (один из них умер), а затем пятерых внуков (включая мою маму).
Она была одной из тех, кто очень упорно работает и не ждёт ничего в ответ. Муж Сильвани оставил после себя огромную землю, на которой можно вести хозяйство. Она посадила там много фруктовых деревьев, кустов и овощей; такого вы ещё не видели, уверяю! Весь день она работала без остановки. И она была близка к другим людям, близка к обществу. Она часто организовывала всяческие весёлые мероприятия для людей, у которых не было практически ничего. Она готовила и была прекрасно хозяйкой. Так что люди победнее часто работали у неё на огороде, за что получали еду и немного рома. В её жизни не было мужчины, который бы всё для неё сделал: она всего добилась сама, невероятно сильная женщина была Сильвани.
Когда еда заканчивалась, люди с другого конца острова приходили к ней, чтобы купить бобы и кукурузу, ведь только у неё всегда оставались запасы. Она продавала это всё в ограниченном количестве, ведь было всегда много людей и она хотела, чтобы досталось всем.
Также Сильвани занималась нетрадиционной медициной и исцелением, делала всякие настойки из трав и другие микстуры. Поэтому, когда моя мама была больна, она знала какие травы нужны, чтобы вылечить её. Она кормила этим отваром трав мою маму каждый час несколько дней до постепенного и полного выздоровления.
Это будет звучать странно, но именно тепло Сильвани спасло маму, а не традиционная медицина. Глэдис, сестру Пэтси, отправили жить с её тётей, сестрой моего дедушки; в то же время Рой, их брат, поехал жить со своей двоюродной тётей. Все они были в Ангилле в то время.
Это чисто карибская фигня. Моей маме, Глэдис и Рою (которые были тремя из 11 детей) вместе с их родителями требовалась помощь, они бедствовали. Так что вполне логично было отправить нескольких детей в другие места, тем более, что Ангилла находилась весьма близко к Сен-Мартену (где-то полтора часа по воде, 6 морских миль [прим. ред. — 11 км 112 м]). Но дети очень часто возвращались домой, чтобы увидеть родных, на каждые долгосрочные каникулы они приезжали домой и всегда проводили время с родителями, братьями и сёстрами, как только появлялась такая возможность. Но расстояние там действительно небольшое. Если в спокойный и ясный день выйти на скалу в Сен-Мартене, то можно помахать рукой, и тебя увидят на берегу Ангиллы.
Мама не чувствовала себя какой-то особенной, к ней не было никакого уникального отношения, да и с чего бы вдруг. Жить с бабушкой ей было не так уж и сложно, поэтому она с лёгкостью приняла такую судьбу. В этом плане она была фаталисткой, и сейчас я осознаю, что стал точно таким же. Жизнь — это долгий путь без лишних возможностей для шага влево или вправо. Ты просто продолжаешь двигаться дальше и не обращаешь внимания на пропущенные тобой повороты.
Как бы там ни было, мама предпочитала жить в Ангилле. Если вы спросите откуда она, то мама с гордостью и уверенностью скажет вам, что она ангильянка. Она уверена, что если бы она не выросла в Ангилле, то никогда бы и не оказалась в Англии.
Ангилла была британской колонией, и так что между ними и Сен-Мартеном не было никакого языкового барьера, все говорили на английском. Единственной серьёзной разницей между этими двумя островами было то, что в Ангилле не было таких резких тенденций к смене населения. Иронично было, что моя мама и её брат с сестрой были там внезапными новоприбывшими на фоне большинства местного населения, которые жили там очень и очень давно. С другой стороны Сен-Мартен, который был центром настоящего микса людей из Гаити, Ямайки, Доминиканской Республики — очень много людей из этих стран приезжали на этот остров и оставались там до конца жизни. Это делало Сен-Мартен более шумным, более космополитичным местом, в отличии от Ангиллы. Но вместе с этими плюсами, пришли и минусы, а именно: высокий уровень преступности и просто быстрый темп местной жизни (для кого-то это может являться плюсом, но не для меня).
Могу с уверенностью сказать, что эти два места прекрасно дополняли друг друга. Люди из Ангиллы очень часто плыли к Сен-Мартену для того, чтобы повеселиться, погулять и посетить клубы, дискотеки и т.п. А в обратном направлении плыли люди из Сен-Мартена в поиске спокойствия и умиротворения. Два разных острова с очень разными характерами, которые прекрасно дополняют друг друга.
Моя мама до сих пор называет Сильвани своей мамой: она оказала слишком большое влияние на её жизнь. Сильвани была очень важным человеком на острове, а для моей мамы она была ещё важнее. Мама до сих пор благословляет её. Сильвани была очень религиозной, относила себя к Церкви Англии. Мама была крещена как католик, это была инициатива её родной мамы, однако, будучи воспитанной в англиканской семье, она относила себя именно к этой вере и стала посещать англиканскую церковь.
Мама получила типичное карибское воспитание в Ангилле. Её бабушка была очень строгой — никогда не перебивай старших, детям нельзя находиться в одной комнате со взрослыми и тому подобное.
Жители маленьких карибских островов попросту застряли в викторианской эпохе. То же касалось и правительства на этих островах. Люди, находящиеся у власти, не заботились о том, какое образование получат темнокожие люди, ведь они считали темнокожих просто рабами, которые ничего в этой жизни не добьются. В конце концов, моя мама, как и многие подростки в то время, решила двигаться дальше, чтобы достичь в жизни чего-то большего. Когда у Сильвани развился диабет, то мама начала заботиться о ней, а после этого она решила, что хочет переехать в Англию, чтобы стать медсестрой. Ей было 14 лет в то время. В те дни переезд в Англию и получение квалифицированной профессии в любой сфере считался огромным достижением. А уход за больными — это одна из тех немногих профессий, на которые брали людей даже из карибских островов.
Я отдаю должное маме, она была очень самоуверенным подростком. Ангилла — это даже не большой остров в Карибском море, как, к примеру, тот же Барбадос, с которого британцы стали активно забирать людей и звать на работу под лозунгом: «Приезжай и работай на Родной Земле». Организовать переезд в Англию — это большой и очень долгий процесс, которым моя мама занималась годами.
Единственное, чего моя мама не могла достать самостоятельно — это деньги. Её бабушка нашла и выделила ей 300 долларов на путешествие, поэтому она сумела уехать. На тот момент это были огромные деньжища.
Я могу только представить себе Сильвани, которая сидит в кресле-качалке на веранде во время заката солнца, уставшая от непосильного труда на своём огороде, и лишь приветствует всех прохожих, придерживая шляпу на своей голове. Она была важной личностью для местного населения, она знала каждого из местных.
Меня до сих пор потрясает, что моя мама почти всего добилась сама. Сильвани была сильной женщиной, и эти качества она передала моей маме. Конечно, я тоже получил некоторые качества от неё, но я бы никогда не смог решиться на подобное в таком раннем возрасте.
В итоге, 16-летняя Удина Патрисия Лэйк приплыла в Англию в начале 60-х годов на корабле SS Montserrat. С ней на том же корабле были ещё два человека из Ангиллы, которых она знала — Виктор, двоюродный брат, и кто-то по имени Инез. Виктор ехал к своей маме, которая жила в Саутолле, это где-то 20 минут от Хитроу (попозже это место стало огромным аэропортом). В принципе, это как раз то место, где моя мама остановилась и изменила свою жизнь.
Когда я спросил её об этом путешествии, она рассказала, насколько тяжелым оно было для человека её возраста из такого маленького и непримечательного острова. Корабль останавливался возле нескольких островов вокруг Вест-Индии и мама, оказавшись в закрытой ловушке на борту лайнера, чувствовала себя всё более и более стеснённой и раздражительной. В качестве пассажира того лайнера она терпела множество унижений от белых людей, хотя была всего лишь темнокожей беззащитной девчушкой. Она вспоминает, к примеру, очередь за утюгом, она послушно ждала своего времени и никто никого не торопил, но как только к утюгу подходил темнокожий человек, сразу же все начинали горланить: «Почему так медленно? Давай быстрее!». Но она отвечала этим людям точно так же, как и они ей.
После трёх с половиной недель в пути они достигли порта в Саутгемптоне, который оказался холодным и не столь приветливым, как родной дом в Ангилле.
Она мне сказала, что на самом деле перед приездом в Англию у неё были немного другие ожидания, она думала, что это будет куда грандиознее. Однако когда она увидела реальность, то была разочарована. Британия до сих пор пахла недавно завершившейся войной, «все эти серые здания». Вот так она описывает это.
Незамедлительный крах её собственных амбиций также не помогал обустроиться на новом месте. Человеку должно быть хотя бы 18 лет, чтобы начинать учиться на медсестру в Англии. Она была на два года моложе, ей было лишь 16. Это для неё стало огромным разочарованием, по факту разрушался весь смысл её приезда из Ангиллы.
Вместо того, чтобы начать учиться и получить профессиональное образование, которое бы удивило всех в Ангилле, она остановилась у своей тёти, а её первая работа была на мясокомбинате “Isleworth”, где она работала упаковщиком. У них были проблемы с персоналом, поэтому они отсылали людей для поиска новых работников. С особой радостью они брали на работу мигрантов из Саутолла вроде моей мамы, ведь им можно было меньше платить. Ей повезло, ведь одна старшая женщина взяла её под своё крыло, что сильно помогло моей маме, ведь она только начинала знакомиться с местной работой.
Худшие времена настали для моей мамы в 1961-м, когда тётя решила оставить дом в Саутолле и вернуться обратно на Карибы. В то же время местное правительство начало на законных основаниях ограничивать количество иммигрантов в Англию. Особенно это касалось людей из стран Карибского бассейна, большинство из которых приезжало сюда исключительно в поисках работы. Тем не менее, огромное количество людей из Индии и Пакистана прибывало в Саутолл, и соотношение афро-карибцев к другим нациям резко уменьшалось.Темнокожих людей на территории становилось всё меньше и меньше.
После прибытия в новую страну и такого неожиданного удара от жизни, мама совсем разочаровалась, всё это лишь усилилось после отъезда тёти. Но она должна была продолжать работать и зарабатывать хоть какие-то деньги, в противном случае она будет голодать.
Мама всегда искала работу получше с более удобным графиком. И она была удивлена, когда поняла, какая работа ей доступна, несмотря на то, что она находится в британском обществе. Отель, который находился неподалёку от Хитроу, нуждался в работниках. Когда она пришла туда устраиваться, то ей сказали, что остались только вакансии на кухне, однако после неё пришли две белых девушки, которым предложили ещё вакансии уборщиц и официанток. Типично, на что моя мама пожаловалась. «Это нечестно», — сказала она. — «Они пришли после меня…».
Мужчина ответил ей, что у неё есть два варианта: кухня либо прачечная. Он не объяснил почему, но моя мама догадывалась, что это из-за его предположения, будто белые люди могут неодобрительно отреагировать на то, что темнокожая женщина принесёт им еду, или будет убираться у них в комнатах.
В этот момент она поняла, насколько плохо дела обстоят в Англии. Она сказала владельцу отеля, что пусть продолжает искать себе работниц. А сама вернулась на свой завод, упаковывать бекон и сосиски. Мама была очень далеко от своей мечты стать медсестрой, которую она продолжала хранить в сердце.
На этом заканчивается первая глава книги и в ближайшее время можете ждать продолжения. Я вижу, что поддержки у этого материала очень мало. Но если вы это читаете, то пожалуйста, не поленитесь его оценить и оставить комментарий (пусть даже и негативный). Буду всем очень благодарен.
Ну и не забывайте подписываться на наш телеграм канал о «Челси», здесь все главные новости в максимально короткой и понятной форме!
